– Значит, время ещё есть, – сделал вывод Иван Дмитриевич. – Не будем пороть горячку. Сейчас я отойду в Авдеевку, позвоню друзьям. А потом сразу отправлюсь связываться с твоим капитаном. Наш предметный разговор отложим на потом. Если ты с датами не напутал, всё успеем. Должны успеть. Правда, звонить твоему капитану я буду с другого места. Придется в один из ближайших райцентров ехать, километров двадцать-сорок отсюда. Я ещё подумаю, в какой.

– Вы запомнили, что говорить надо? Позвонить и передать привет Сергею Ивановичу от Аркадия Владимировича. А, я же вам вчера отзыв не сказал. Вам должны ответить: «Спасибо за привет, дядя будет очень рад». Именно так и в таком порядке. После этого ответа, можно спокойно разговаривать. Если скажут, что-то другое, сразу же вешайте трубку и уезжайте.

– Не учи батьку детей делать, – усмехнулся Березин. – Не вчера родился. Номер давай.

– У вас ручка или карандаш есть? Я вам лучше напишу.

– Сейчас.

Иван Дмитриевич встал, с грохотом отодвинув стул, и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся. Передо мной лег маленький, вырванный из блокнота листок в клеточку и шариковая ручка с колпачком на верхушке.

– Пиши.

Я послушно вывел на листе выученные наизусть цифры и предупредил:

– Номер московский. Ещё код города набрать нужно.

– Понял, – кивнул старик. С момента как он услышал об угрозе Ивашутину, дед стал немногословным, собранным и деловитым. Не растекался мыслью по древу, говорил по делу. Никуда не торопился, но и не тратил время впустую.

Березин ушел в комнату, вернулся в свитере и толстых серых штанах. Накинул телогрейку, глянул на меня и сказал.

– Всё, я пошел. Через несколько часов буду. А ты пока чай пей с баранками. Можешь радио послушать, оно в моей комнате стоит. Или по двору погуляй. Если захочешь спортом позаниматься, железо потягать, две гири по 16 кг возле тумбочки в тамбуре, за мешком с зерном стоят. Только из дома никуда не выходи. Местность тебе незнакомая, мало ли что. Да и бабки могут к себе на чай попробовать затащить. Откажешь – обидятся, скучно им тут, каждый новый человек в радость. Поэтому за забор не вылезай.

– Хорошо, – покладисто согласился я. – Не волнуйтесь, я найду, чем заняться. Вы, главное, с капитаном свяжитесь и договоритесь о немедленной встрече. Это самый важный вопрос сейчас – жизни и смерти.

Майор устало потер глаза ладонями. Уже сутки не удавалось нормально поспать. Только и успел подремать часок в машине, возвращаясь из Новоникольска в Москву. Алексей как будто сквозь землю провалился. На пустыре, в котором его видели в последний раз, было пять трупов. Четыре – американцев и один бывшего водителя деда Шелестова – Виктора Попова. Место бойни оцепили ППС-ники, на пустыре суетились обалдевшие от созерцания пяти трупов опера, которых прогнали налетевшие на место происшествия, как мухи на мед, местные КГБшники. Но далеко опера не уехали. На въезде во дворы путь перегородила белая «нива».

– Вы что, мужики, охренели совсем? – заорал капитан, высовываясь из окна «УАЗа». – Быстро машину убрали с дороги, если в обезьяннике куковать не хотите!

Из «нивы» вылез крепкий седой мужчина в черной куртке и энергичным шагом направился к напрягшимся операм.

– ГРУ. Капитан Сосновский. Оперативная разведка, – представился он, предъявив красное удостоверение с надписью «Министерство Обороны СССР».

– Млять, как же вы все загребали, – устало выдохнул коренастый паренек в салоне. Капитан мгновенно развернулся и пронзил подчиненного бешеным взглядом. Коренастый сразу же заткнулся.

– Извините, товарищ капитан, мы на нервах все, – вздохнул, поворачиваясь к военному, милиционер. – Пять трупов. С утра на ушах стоим. А товарищ Скичко сейчас извинится.

Опер многозначительно глянул на молодого коллегу.

– Правда?

– Извините, товарищ капитан, – вздохнул Скичко. – Просто ваши коллеги слишком с нами по-хамски разговаривали. Как будто это мы всех этих завалили и «Скорую» угнали.

– Какие коллеги – КГБшники? – поинтересовался ГРУшник.

– Они самые.

– Они мне не коллеги, – сухо ответил военный. – Меня интересует, что произошло на пустыре и что вы успели выяснить.

– Мы в ваши разборки не лезем, – выставил ладони опер, – сами между собой разбирайтесь. Не хочу между жерновами попасть. Тем более они предупредили, чтобы никому ничего не рассказывали.

– Товарищ капитан, можно с вами отойти, чтобы переговорить тет-а-тет, – попросил ГРУшник. – На пару минут, больше не задержу.

– Хорошо, – опер выбрался из машины.

ГРУшник взял его под руку и отвел. Через пять минут задумчивый капитан залез в машину и громко хлопнул дверью.

«Нива» вежливо отъехала, освобождая проход.

– Всё нормально? – поинтересовался Скичко. – Чего он хотел?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – огрызнулся капитан. – Чего стали? Поехали….

Сергей Иванович поморщился, вспоминая разговор с милиционером. Он поставил капитана перед фактом. Неофициально поделиться информацией здесь и сейчас, всё что известно по происшествию на пустыре или проехаться на выбор в кабинет начальника городской милиции – полковника Петренко либо прокурора Погосяна. С ними Сергей Иванович познакомился и подружился при посредничестве покойного Константина Николаевича Шелестова, когда, по поручению Ивашутина, вместе с военным прокурором улаживал все вопросы, связанные с расстрелом туркменов. Оба, Погосян и Петренко, знали, что капитан ГРУ действует по поручению высокого начальства.

Как оказалось, и коллега из милиции тоже его вспомнил. Видел однажды, как он из кабинета Петренко выходил. Ехать к своему непосредственному шефу для подтверждения полномочий капитана ГРУ милиционер категорически не захотел. Чем дальше от начальства находишься, тем меньше проблем – старая истина, проверенная многими поколениями оперов. Доблестный работник правоохранительных органов поведал офицеру разведки всё что знал, по происшествию на пустыре. Опера сработали быстро. Первым делом изъяли документы и командировочное удостоверение у убитого военного. Связались с частью, получили информацию о Викторе. Узнали, что он был шофером у генерала и периодически возил его внука. Провели опрос пенсионерок у подъезда. Выяснили, что Алексей Шелестов уехал на похожей машине с третьеклассником Сашкой Воскобойниковым. Выцепили мальца в школе, получили показания у него. А когда вернулись на место происшествия, там уже хозяйничали чекисты.

Вроде все относительно хорошо закончилось. Американцы убиты, Шелестов-младший жив, но исчез в неизвестном направлении. Где сейчас искать парня, капитан не представлял. Оставался шанс, что Алексей сам свяжется с ними по телефону, установленному на конспиративной квартире, но пока никто не звонил. Петр Иванович Ивашутин в душе рвал и метал, внешне оставаясь спокойным. Его окаменевшее лицо со стиснутыми челюстями сильно напрягло капитана. А категоричный приказ, сделать всё возможное и невозможное для поиска Алексея, отданный ледяным голосом, вызвал у Сергея Ивановича ассоциации с лязгом передернутого автоматного затвора и треском срываемых погон.

Затрезвонивший служебный телефон заставил сонного капитана встрепенуться.

– Да, – Сергей Иванович схватил трубку. – Слушаю.

На его лице засветилась счастливая улыбка.

– Голос старый? Да плевать. Главное, что вышли на связь.

– Он сказал, что перезвонит, через час? Отлично, выезжаю!

27 декабря. 1978 года (Продолжение)

Пока Иван Дмитриевич ходил в Авдеевку, я снял повязку с головы. Пощупал пальцами ранку в волосах. Вроде, заживает. От пластыря на брови тоже избавился.

Через несколько минут старик ненадолго заскочил домой, в двух словах сказал, что гибель Константина Николаевича подтвердилась, вручил мне рюкзак с деньгами и стволы. Затем растопил печку, показал, как ею пользоваться и подкидывать дрова в топку, велел без стеснений брать продукты в пузатом холодильнике «Зис-Москва», стоящем в тамбуре и пить чай. Дал ещё парочку коротких наставлений, уехал связываться с Сергеем Ивановичем.